Совсем недавно незамеченной прошла круглая дата — ЗАГСы отметили свое столетие. Началу их существования положил Декрет «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» от 18 декабря 1917 года. Тем самым мирская власть решительно отстранила церковь от дел государственных — сначала от регистрации браков, потом — уже в январе следующего года — от учета рождений и смертей.
Это сегодня мы называем «гражданским» брак без росписи. Потому что за истекшие сто лет понятие «законного» сместилось от церковного обряда к регистрации в ЗАГСе. А когда-то жестоким новаторством стала легализация беззакония с точки зрения церкви. Впрочем, новая власть не нуждалась ни в чьем благословении.
Первые годы идейные сторонники революции активно прививали всем остальным представления о том, что создание новой «ячейки общества» — дело хоть и полезное, и нужное, но все же обыденное, не нуждающееся ни в какой торжественности. Будничный стол для регистрации, обтянутый кумачом, поздравления товарищей по революционной борьбе — вот и все событие, именуемое «красной свадьбой».
Кстати, первый зарегистрированный «красный брак» был между известной своими взглядами на свободную любовь Александрой Коллонтай и Павлом Дыбенко. Оба были тогда наркомами: она — социального обеспечения, он — военно-морского флота. Разница в возрасте тоже была революционной: Коллонтай тогда исполнилось 45, Дыбенко — 28. Прожили они вместе всего лишь шесть лет: она стала послом СССР в Швеции и покинула страну без мужа, Павла расстреляли уже при Сталине.
Вторым важным нововведением стала легализация развода. Церковный развод получить непросто, а тут гражданам дали свободу еще и разводиться так же просто, как и жениться. Та же канцелярская процедура и никаких количественных ограничений. Попутно власть закрепляла «гражданское и моральное равенство супругов», что было венцом усилий тогдашних феминисток. Это был выстраданный и долго чаемый прогресс. Заодно были уравнены права детей, рожденных в браке и вне его.
Конечно, это была сплошная политика. Новую этику и новую эстетику общими усилиями создавали власть и гражданская война. Но где-то там наши не такие уж и дальние предки — комсомольцы на сцене, дающие клятву быть честными и в честности воспитать новых граждан. Товарищи дарят им одеяло и кусок сукна, и книжки по идеологии. А после церемонии сразу начинается спектакль…
Когда все отгромыхало в первый и во второй раз, когда кончились все войны, а быт стал посвободнее, идейный аскетизм «красной свадьбы» сильно утратил свою привлекательность. Новобрачным, идущим к затянутому кумачом «алтарю», хотелось чего-то более человеческого — нормального праздника с застольем…
Государство пошло им на встречу — пропаганда дала послабление, и вот уже в фильмах замелькали сцены бракосочетаний, жених и невеста стали одеваться как для праздника, хоть и следовали в этом комсомольским рекомендациям.
В конце 50-х в Союзе появились первые дворцы бракосочетаний, что говорит об уже признанной торжественности момента образования новой ячейки…
Идеология сходила со сцены постепенно. Свадьба все больше становилась, если так можно выразиться, событием экономическим. Приметой времени были, к примеру, талоны для новобрачных, на которые закупались атрибуты уже устоявшегося мирского обряда. К тому моменту ЗАГС сам стал «храмом», вобравшим в себя смутные чувства позднесоветских людей о «высоком».
Вот такая краткая история становления ЗАГСа. Начавшись как разрыв с традицией, он сам стал традицией, растеряв по пути идеологию и закрепив новую обрядность. А уже в наше время само празднование стянуло на себя все приоритеты: регистрация стала формальностью, а красивый и запоминающийся праздник — самоцелью.
